Окрестности Запорожья когда-то славились дубравами. Вековые дубы, сцепив
ветви, защищали людей от летней жары, да и в дождь далеко не сразу
пробивала вода свой путь к земле. И всегда эти дубравы радовали глаз.

Но Партия сказала: «Надо!», а Комсомол, как положено, ответил: «Есть»,
и было построено водохранилище, и затопили дубравы, и не только их. И
случился этот технический прогресс еще до Великой Отечественной Войны. А
уж в девяностые годы мало кто помнил, что тут когда-то было, а особенно
молодежь.

Но вот в стране что-то сдвинулось – перестройка, двери отворились,
занавес приподнялся. И в числе первых не то перестроились, не то
построились и ринулись на выход евреи. Им к исходам не привыкать. Но не
все. Так вот один из них, назовем его Яша, решил, что ехать нищим —
дурной вкус. Повертев головой во все стороны, он сперва занял деньги (в
каком-то успешном комсомольском кооперативе), и организовал первую
частную бензоколонку в городе. Долги были отданы с процентами, и был
хороший навар. Яша почувствовал, что ему с его фантазиями тесно, и
обратился к властям с предложением за свой счет сделать на берегу
водохранилища парк и расчистить акваторию. Власти сильно удивились, но
про благотворительность на Западе они читали, и, естественно,
согласились. И закипела работа. На берегу у всех на глазах зарождался
парк, а на воде какой-то буксиришко усердно вытаскивал все, что
загораживало фарватер. Городские власти пuсали кипятком от счастья.
Бюджет города сохранялся, а парк заметно рос.

Но вдруг все работы разом прекратились, даже буксир исчез с горизонта.

Что оказалось – хитроумный Яша заключил с Итальянской мебельной фирмой
соглашение о поставках мореного дуба. Дубравы, затопленные
водохранилищем, были никому не нужны, но каждый дуб за годы, проведенные
под водой, превратился в дуб мореный. А цена на мореный дуб такова, что
можно за вырученные деньги не один парк построить. Пока все дубы не были
вытащены, нанятые Яшей работники славно трудились. Но когда дубов под
водой не стало, Яша исчез и его работники тоже. Парк городским властям
пришлось заканчивать на бюджетные средства, а Яша вошел в историю
местного предпринимательства.

 

 

 

Отец мне рассказывал. Было это в Москве во время войны - той самой
Великой Отечественной - году эдак в 1944. Отцу было лет 13-14, но
говорит, что помнит это он очень хорошо.
Итак, едет он на метро, и на одной из станций заходят офицер с маленьким
сыном. У офицера все лицо в довольно свежих шрамах - все ясно: недавно с
передовой, пострадал за Родину. Народ смотрит на офицера с большим
почтением: мужественный защитник. И тут ребенок, заметив всеобщее
внимание, решил прояснить ситуацию и убрать лишний пафос: "Да нет, - это
его мама теркой!"
Пришлось этой парочке выйти на следующей станции.