Если бы я был чуть более рафинированным и интеллигентным, то написал бы сейчас, скорее всего так — побывал сегодня в заботливых лапах родины. Но поскольку я человек более простой комплектации, то и резюмирую менее изыскано — занимался я, ребята, сегодня редчайшей хернёй.
Началось всё с того, что я выгреб из аналогового почтового ящика, который, к слову, проверяю весьма нечасто, вместе с бумажным спамом, уведомление о заказном письме на моё имя.
Судебное — грозно маячило на кусочке бумажки, и я, мысленно перебирая все свои прегрешения, пошёл, на всякий случай жалостливо приволакивая ножку, получать это самое письмецо на почту.
На почте, кстати, я тоже бываю весьма редко, поскольку как-то так сложилось, что пользуюсь другими службами доставки, так что — совершил некий экскурс.
На почте хорошо! Можно запросто купить килечку в томатном соусе, она у них прямо по стойке расставлена, а так же модельку почтовой машины, вермишель, сахар и растительное масло среднего ценового сегмента. Сканворды «Тёщин язык» и газетку «СПИД-инфо».
Ладно, шучу, нет газетки, а жаль.
Стены, правда, всё те же, обшарпанные и выкрашенные в человеконенавистнический, грязно-бежевый тон, но зато на одной из них висит теперь экран, на котором движется элеронная очередь. Культурно! Прогрессивно! Инновационно!
Взял талончик, получил зловещее послание, обмирая открываю.
Пишет мне судья нашего районного суда, и сообщает, что я лиходей и ушкуйник, и что государевы люди вчинили мне иск за недоимку, и ежели не погашу я оную в обозначенный срок — велено поступить со мной бесчестно.
И сумма долга стоит. Прямо скажем — не солидная. Четыреста шестьдесят целковых и семьдесят восемь копеечек ещё сверху. Вполне посильная сумма-то! Даже при себе такая имелась, до того я широкой натуры господин.
Отлегло от моего не очень славянского сердца, выдохнул с облегчением. Да оно и понятно! Ежели бы это за то, за что я подумал, то да, а тут — пятьсот рублей всего хотят.
Нацепил очки (проклятые компьютеры угробили таки соколиный взор мой) читаю — за что это мне сие. Оказывается — налогов не доплатил три года назад за некую недвижимость, которую уже давно со своего баланса сбросил. Как так вышло, не особо понял, но поелику сумма не обидная, пошёл в банк. Почему в банк? Ну потому-что велит судья принесть в доказательство платежа бумажную копию платёжки вкупе с оригиналом.
Пришёл в банк. Там тоже хорошо! Стены новые, приятного зелёненького колера, девочка милая всё объясняет всем, параллельно предлагая купить серебряную монету в форме Крыма или лотерейный билетик.
А золотого нету? — спрашиваю я у девочки.
Нету, - отвечает сокрушённо девочка. Лотерейку брать будете?
Не везёт мне, милая, в карты и прочие азартные игры — говорю.
Ну, значит в любви повезёт — грустно отвечает милая и отстаёт от меня, переключаясь на следующего клиента.
Подхожу к своему оконцу, сую бумажку, так, мол, и так, желаю с повинной головой уплатить положенное, извольте принять наличность. А тётя с обратной стороны окошечка и говорит мне человеческим голосом — не возможно этого никак сделать, сударь. Реквизиты вам с ошибочкой пропечатали, не проходит на такие реквизиты платёж.
Ладно... Ладно! Я ж не горделивый какой князь, я купеческого рода. Плюнул, высморкался в пальцы да и покатил к государеву оку смотрящему — правильные реквизитики выправлять.
Приехал, шапку снял ещё даже в ограду не вошедши, на лицо напустил вид скорбный да болезный.
Сразу чтобы было видать — при смерти человек, а старается! Вон его как потрепало, а он ничего, не хнычет!
Помыкался по кабинетам — и таки выдали мне верные циферки. А отчего, спрашиваю, до суда то дело дошло, почему просто уведомление не прислали и три года выжидали?
А оттого, отвечают мне, что много будешь знать — скоро состаришься, потеряешь остатки и без того слабенького, прямо скажем, рассудка, начнёшь путать основополагающее со вторичным и тускло, бесславно умрёшь в полнейшем забвении. Понятно?
Как тут не понять? Благодарствую за науку. Мерси за приём!
Отчего изначально реквизиты криво пропечатаны были — даже и заикаться не стал. Понятное дело — столько дел у них, не до мелочи им вроде меня.
И назад в банк. В такой же, но чуть более другой. Там Крым не предлагали, но лично видел на витрине монету с Виктором нашим Цоем и с Николаем Чудотворцем. Сами понимает — мне ни то, ни другое не по чину — но очень красиво, конечно. Блестит и вообще крайне богато выглядит. Одобряю такое!
Оплатил без приключений, приезжаю в суд. А там охрана в латах! Натурально два вьюноша стоят и оба в бронежилетах. Нападают на них, что ли с дрекольем, не понятно, но уточнять от греха не стал. Ибо и я уже нервный от всего предыдущего, и они явно скучают. Где, говорю, судья, я ему платёжки принес. Сейчас, отвечают, будет вам и судья.
Выходит женщина строгая в годах и в платье гробовом. Смотрит на меня, на бумажки и грозным басом интересуется — а где госпошлина? Там ещё госпошлина причиталась!
Отвечаю я ей голосишком елейнейшим, что государевы люди мне сообщили, что ежели в срок всё погасить добровольно, без применения плетей да дыбы, то и госпошлину платить — не нужно. Не за что при таком раскладе её, родимую платить.
Зыркнула не меня судья нехорошо, ушла, развевая фалды платья куда-то в кабинетную глубь и там громко, чтобы я слышал, выясняла у кого-то, не видимого за дверями, верны ли слова мои. Подтвердились слова мои кем-то невидимым, и им же было прибавлено в мой адрес некое определение, которое при желании можно было бы принять за антисемитизм, но я нисколечко не обиделся, ибо тут всё верно.
Сообщила мне судья, что процесс мой закрыт и вышел я с ощущением бездарно потраченных трёх часов на свет божий чистым, непорочным и ничегошеньки никому не должным.
Честно говоря, не понятно, зачем им это всё было нужно, ибо бумаги и почтовых расходов и прочей возни явно вышло на большую сумму. И отчего не было никаких вестей три года. И почему всяким развивающимся республикам заморским миллиарды прощают, а мне из-за неполных пятиста рублей чуть все счета не заблокировали — чёрт его знает.
Ну да ладно. Зато хоть монетки красивые посмотрел, да на почте побывал. Ну и вообще ощутил, что не всё равно на меня родине, помнит она меня и адресок мой знает очень хорошо.
А это приятно.